Канат Омар родился 13 августа 1971 года
в Павлодарской области. С 1990
г. в Ленинграде, в 1996 году закончил
Санкт-Петербургскую Государственную Академию культуры по специальности
"режиссер киновидеостудии". С 1996 года в Павлодаре, с 2001 в Астане(Казахстан).
Публикации с 1988 года в журналах "Арион", "Воздух",
"Новая Юность", "Простор", "Аполлинарий"
и др. Участник антологий "Явь и сны: Новая поэзия Казахстана" (2001),
и "Освобождённый Улисс: Современная русская поэзия за пределами
России", а также ряда коллективных сборников. За тремя самиздатскими
сборниками последовали три книги, изданные различными казахстанскими
издательствами.
В 2008 годув Издательстве Руслана Элининавышла книга "Каблограмма".
Специально для нашего сайта Канат Омар ответил на
несколько вопросов о своем творчестве.
1. Канат, Ты живешь в Казахстане, пишешь
на русском. Нет ли ощущения раздвоенности? Насколько важно, вообще, место
проживания для тебя?
Язык, как и культуру, впитываешь, как губка,
в раннем детстве, и уж какие при этом звучали сказки и на каком языке, на том и
мыслишь потом всю жизнь. Ну, и памятуя Марину Ивановну - ведь национальные
границы взрывает как раз таки язык. Язык мыслей. Фразы и стихи, произнесённые
во сне. Неважно, где он тебя застал: в степи, в горах или на болотах.
2.То, что ты пишешь – верлибр? Как ты относишься к строгому разделению на
жанры? В какой степени этотпроцесс
создания образов поддаетсятипологизации
и рационализации?
Как-то в голову пришла замечательная идея:
выпустить Сборник верблюдов. Но пока руки не доходят. Что касается
систематизации и классификации - думаю, лучше предоставить это учёным мужам,
более сведущим в жанровых хитросплетениях, мутирующих, как известно, не первое
столетие.
3.Твоя книга «Каблограмма» - таинственная, странная.Поток ассоциаций, разорванные логические
цепочкии т.д.Не хочешь ли облегчить читателю путь
понимания текстов в дальнейшем? Как пишется сегодня?
Признаюсь, меня ставит в тупик то, что книжка кажется зашифрованным
текстом, криптограммой. Мне-то как раз вошедшие в неё тексты кажутся понятными
и даже прозрачными. Может быть, иногда чересчур прозрачными. Собственно говоря,
для самих текстов этого, по-моему, вполне достаточно. Если чуть-чуть сменить
ракурс и настроить фокус, всё станет на своиместа, как паззл или - точнее - стеклянный узор в трубке калейдоскопа.
Могу добавить только,
что это приходит ниоткуда, и именно оно помогает мириться с житейскими
обстоятельствами любого рода.
метаморфоза света
рассеянно и молча
журчит
усталая и смутным
изнежена
уснула и лучится
и так лепечет или плачет
или не плачет
а так
а небо
а небо немо небо
туманилось и колыхалось
касаясьочертаний
пальцами ли
инь
нь
ь
исполнилось
лучиста и прозрачна
и тянется
и плачет
и засыпает
без
следа
1990
***
слеплофосфор слабых капель
в переулке немоты
в чью пустынность детских глаз
вкраплен
шорох пустоты
1989
***
Паркет мутнеет в темноте
Слепою синевой.
Обои словно и не те,
Я сам не свой.
То - всхлип, - то скрип, то - медный звук,
Пророчество грозы.
Свет включишь - пальцы на свету
Прозрачны и красны.
1988
***
осколок льда в замёрзшей вазе
день в ледяных подтёках
вьюга
перебирает нить
пора звонить
разбить осколок мёрзлой фуги
1989
***
стеклянная тоска застылых глаз
звенит замёрзшим стоном
и немеет
бессильно и светло
ресница
чуть дрожит
в прозрачном солнце
осколки падают и падают на снег
и тихо
1989
осенний
дым
1
Осоловелый день с молитвой при свечах
пустынный храм помешан на туманах
и мёрзлый голубь стукается в дверь
сияет прах заиндевелой тайны
смерть ясноглаза и улыбчив страх
2
Хрусталь и золото и ледяные чаши
и в стылом воздухе звенит укор
слова пусты день призрачен и страшен
в замёрзшем голосе оцепенел повтор
и слепо солнце и мертвы сады
3
В холодной паутине синий пляж
застыло судноИ фонарь разбитый
чуть дребезжит картавым говорком
но ни души кругом и все следы размыты
и эхо кончилось а как забыть о нём
1989
1
От жертвенника отлетает шёпот
жемчужины высасывает боль
В кольце сиянья стынет бледный всадник
искрится небо стекленеют лужи
И гаснет золото не зачерпнув воды
2
Тянулась капля истончась в мерцанье
погаслаРасплескался
чай
по циферблатуПомутилось утро
в слезах и бормотании шагов
и в памяти всё тоньше легчемолкнет
3
Сладость горечи тлеющих листьев
запах смерти синеет во льду
Зачерпнув из пустого кувшина лицо
ускользание пить из ладоней
и стекать по стеклу с фиолетовой кисти
1989
Г ***
***
журчащий хрусталь
дыхание милой
впросонках
окно рассыпалось
дворники
пьют акварель
изнеженных улиц
эй
капельку вина
для моей
босиком
по осколкам
по брызгам рассвета ступаешь
ах исфахань исфахань
губ не порань
очертаний неслышных слияний
просыпаюсь и следом
таращится чуть не плачет
бедное
слово оно окосело
ухватилось
зубами за край колодца
кривится
ручонками
возит
ёрзает
по склизкой стене
мычит
и вниз не глядит
плосколицей
ведьме в глаза
пантомиме
нефти
весенняя лихорадка
весь
дрожал и торчал во все стороны
слюни
слизывал с подбородка
дёргался
и вибрировал
посреди
улицы в банный день
в
разодранной собаками рубахе
всё
пытался вспомнить япону мать
верещал
вращался веретеном
на
псиной пятке
колотился
в припадке
носом
тёрся о воздух
с
резиновым скрипом
и
всё не мог понять куда его ведут
с
такою вежливостью такою осторожностью
сухое дерево
гаснул
в комнате свет и дерево за своё
худые
руки раскинув кидалось на шторы
и
голосило весь март голосило апрель
закрывая
глаза он гудел начало молитвы и думал
ничего
ничего палисадник зашелестит
отовсюду
слетятся птицы большие и маленькие
думал
слетятся сдулись уже салюты а оно всё кричит и кричит
***
нам
всем не нравится как строят этот город
поспешно
кое-как из пластика и денег
дурных
и легковесных как картон
не
заработанных а стыренных у внуков
как
при большевикахуспеть бы к Ноябрю
а
может Октябрю такому же дурню
теперь
уже не вспомнить
хотя
к чему грешить на стариков
они
как раз умели строить
а
не умели б тотчас бы расстрел
он
чересчур изящно трёт виски
и
смотрит за реку на эту мешанину
столпотворение
столоверчение
проваливается
без остатка
***
на
разъярённых перечниц и на ведущих дневник
нападает
икота в начале марта
по
причине гибельного потепления
у
ахмеда протух весь товар
на
границе с абхазией
мандариновый
газ душит моих повелительниц
смазанных
уже слегка и потёкших
***
паркером
выводит по стеклу
каракули
кардиограммы
серую
повесть
драгоценных
содроганий
рыбьих
этногенез
вздохов
и всхлипов
звериных
царства
и города
следом
рушатся и крошатся
мокрым
мелом
растекаются
по стеклу
слепыми
чернилами
***
пчелиным
клювом языком
дотянись
до макушки
и
шлёпни с размаху
наотмашь
по
лысине генеральской
как
в той пьесето есть
рассказе
или
записной книжке
______________________
Ó Канат Омар, 2009
Категория: Канат Омар | Добавил: sumin (07.02.2009)
| Автор: Канат Омар
Просмотров: 3539
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]