Родилась в
1967(?) году. Писала под несколькими псевдонимами.Автор более 1000 стихотворений, из которых
опубликовано около 20.Автор романа
«Страсти по Люциферу». Живет в Тольятти.
Ладе-дождь.
Страдания неискупимы. Ими никого нельзя
спасти(даже самого себя), только обжечь, облачив в стихи.Стихотворение горит,и каждый, кто прикасается к этому восхитительному
факелу – обжигается талантом горящего(очищается). В священном жерле этого
золотого огня сгорает надежда, воля, любовь, сомнение, восторг, сама боль. Так
обжигай же, ласкай меня своим огненным языком, и в конце концов я произнесу эти
слова: каждый будет спасен.
Наверное, чудесный огонь теплящейся в
нас жизни должен догореть, истлеть, затихнуть, остановиться… Однако, это не
повод для скорби, только для очередного вдохновенного стихотворения,
разрывающего тебе грудь. Ведь стихи неостановимы.
Страдания неискупимы. Они никого не
могут возродить(даже самого себя), они лишь поджигают,и ты медленно сгораешь в их неторопливом
пламени, поджариваешься чернеешь. Кровь же, в общем, не горит.Она лишь тускнеет, кипит, закутывается
сгустками, темнеет. Только оглянувшись на жмурящихся как от яркого света
других, понимаешь – это горю я. К чему? Как долго?
Долго? Но ведь страдания бесконечны.
Оттого и бесконечны стихи. Они никогда не перестанут гореть, и каждый год в их
золотом пламени будут сладко сгорать как минимум шесть юношей и две девушки. Остаются,
посмотри, ожоги, шрамы и нарывы, но они невинны и чисты. Главное, что пламя
теперь всегда с нами. Ведь настоящие стихи неистребимы.Когда-то слышанные строчки поют внутри,
взрываются, загораются новыми стихотворениями.
И они не кончаются!
Сумин Сергей, 2000г.
*****
Во чреве Тольятти, где новый Акрополь стоит
Не мы повстречались, не мы разойдемся с оглядкой
Да, здесь не столица, но ты оцени габарит
На три человека в троллейбусе – две пересадки.
Зачем уезжать, здесь не Сочи, но все же, мон Шер
Телец золотой не плодится, но жарится точно
На пузо твоих сбережений всегда акушер
Найдется, поверь, и припрячь свои нюни в платочек.
Любовь как подкидыш игрушек не просит уже
А грязные хроники – общенародные сказки
Здесь сердце открыть все равно, что пройтись в неглиже
Дома на ветру словно камни на острове Пасхи.
Живые машины – заходим в свои гаражи.
Людей не поймешь, то ли жулики, то ли святоши.
Во чреве Тольятти накаркают сколько нам жить
Вороны на свалке. Подкормишь – накаркают больше.
2000г.
*****
Мне будет снится эта жизнь
Со всеми вашими глазами
Любовь, за сердце не держись
Под накладными небесами
Кардиограммы, этажи
Все тише время и бескровней
Мне будет сниться эта жизнь
В любой потусторонней коме
Что чет и нечет дней твоих
На полынье обетованной?
Поделим имя на двоих
Где звать нас вовсе перестали
Прощайте, солнца виражи.
И дом с чужими голосами.
Мне будет снится эта жизнь
Моргая вашими глазами.
2000г.
*****
Я не Фихте, не Гегель, и мыслей моих антураж
Всех распавшихся формул сознания псевдореприза.
Обязательства времени к жизни – мгновенья тираж
Соль пропавших вещей – просто ревность материи к жизни.
В догматизме долгов интеллекту – природа лишь зверь
Прогрызающий мирно свою оголенную клетку.
Философия сфер не сложнее пороков людей
Солнце - только продукт в производстве ближайшей вселенной
Эволюция киснет в войне двухименных полов
Бог мне тело дает, как преступнику – черную метку.
Но я снова из книг вынимаю значение слов
Так ребенок от фантика освобождает конфетку.
2000г.
*****
Прикосновенье теплого песка
Застывший танец высохшей коряги
На жизнь свою смотрю издалека
Глаза твои-
надменные варяги
Бросают войско взглядов в город мой
Заброшенный и солнцем позабытый
Обезоруженной легко идти на бой
Держа цветок как скальпель фаворита.
Погладив гриву пегого коня
Читаю небо пристально и слепо
Так время схоже с плазмою огня
Что кажется - все мы уже из пепла
Объятий замки – как ты их не строй
Беспомощно рассыпятсяпод утро
Поцеловал как предал, бог с тобой
Жизнь без меня как тонущее судно.
Прикосновенье теплого письма
Оставленное имя на коряге
Поджаренные крылья мотылька –
Три слова на разорванной бумаге.
2001г.
*****
Мой милый друг, в Тольятти скукотища
Монмартр пуст, у Нотр-Дамма нищие
Под видом обеспеченных людей.
Жду от тебя любовных новостей.
Мой милый враг, в Нью-йорке все как прежде
И сердце благодарно лишь надежде
Не встретиться с назначенной судьбой
Живите с тем, с кем спите, дорогой.
Мой милый Некто, будущий Никто.
В Шанхае дождь, китайцы отсырели
Я слышала Вы живы, неужели?
Куда писать? – Живому от живой.
2000г.
*****
Когда проснется и откроет глаз
Алмазный свой дракон в холодном сердце
Все боги вспомнят, может быть, о нас
И мы сойдем с гондолы у Венеции.
Тогда взойдет погасшая звезда
В моих стихах, набросанных вслепую
Разрушенные встанут города
Когда я их в пространстве нарисую
Тогда не мы, а кто-то вроде нас
Найдет друг друга и забудет снова
Но из груди моей дракона глаз
Увидит все и ничего мирского
Где хлопнет дверью небо в вышине
Дожди омоют осени глазницы
Растопит страсть жемчужину в вине
Мы будем вместе, ну и что, что птицы…
2002г.
*****
Лапками голубя
По мокрому асфальту
Пробегает еще один день
Замученный пейджер
Мусолит твои объясненья
Кому-то в любви.
Почему я на них отвечаю?
2001г.
*****
Боль как наркотик и просит усиленной дозы
Выдержишь? Нет? – как рулетку все вертишь вопрос
Солнце распустит свои оголенные косы
Ветра гекзаметр чертит снегов альбинос
Как попугай те же цифры мои повторяют
Не золотые часы. Бесконечны следы
Всех уходящих друзей и слеза изучает
Кожи ландшафт и разбросанный почерк морщин
Выдержишь? Нет? Ведь когда-нибудь будет – второе.
Брак в дозировках любви не всегда исправим
Время придет – сам себя ты оставишь в покое
Выдавив капельку боли на лист для других.
2001г.
*****
Я плачу стихами, как звездами небо. В крови
Рождается жизнь, как волчок спотыкается глобус
О школьные пальцы ребенка. Фрегат на мели.
Политики шухер. Поставлен в хрусталь гладиолус
На пир Мнемозины не прошены, в доме одни
Живут зеркала, и гостей с подозреньем встречают
И страх прозябанья нас больше, пожалуй, роднит
Чем вкус поцелуя и чашка остывшего чая.
Мы ищем источник в глазах ненаставших друзей
Врагов создаем по своим ненаглядным подобьям
Я плачу стихами, чтоб было любви веселей
Бить наши сердца и учиться писать на надгробье.
Зевок пустоты, тихий кашель уставших дверей
Судьбы седина словно соль на поверхности хлеба
И с каждым паденьем мне кажется небо родней
И с каждым ударом мне кажется сердце бездонней.
2001г.
*****
В этом мире все правильно. Руки – чтоб сердце давать
И глаза – чтобы видеть в других отражения бога
Ты попробуй ветрам не позволить себя обнимать
Здесь твое – только жизнь, остальное – чужая дорога.