Литературный сайт Сергея Сумина

     Откуда приходит голос? Откуда приходит поэт, со своими словами, взглядом, интонацией, жестом, голосом? 

     Ответа, наверное, ожидать не стоит.  Поэт просто приходит и все. Новый голос схож со свежим, обдувающим нас ветерком.  Задача поэтического слова -  обновление усталого взгляда, возможность видеть мир таким,  каким мы никогда его не видели.

     Этот новый голос совпадает и с колебаниями земли, и с космическими вибрациями, и с изменениями в социуме - все эти Нереиды и Амуры в русской поэзии 18-19 веков – лишь иное название сил, которые  не уточнены, и всегда греются где-то в складках мифа или легенды.  Тайна рождения поэта требует своего, адекватного ей языка, и это вовсе не язык постмодернистской логики или  холодного научного анализа, а, скорее, все-таки смутный язык предчувствий, малых пониманий и догадок.

     Поэта зовут Даша Попова. Ей 18 лет. Нет ничего, что бы могло дать объяснение появлению голоса в данном человеке. Крайне обычная школа, семейные неурядицы, конфликт с системой нынешних координат. Однако это все пустая информация,  ничего не говорящая о происхождении данной поэзии, ее родины и направления  пути. Ясно только, что направление выбрано.

     Манера написания – верлибр. Стихи в рифме присутствуют, но их немного. Преобладание верлибра у Поповой кажется очевидным,   ведь он дает  поэту большую степень свободы, позволяет не рифмовать то, что кажется распавшимся и уже не сопоставимым. Поэт смотрит на мир, вовсе не идеальный, мир жестокий и несправедливый, изредка осененный благодатью, частенько глухой к нашим желаниям. Земной мир, все же страстно любимый, заставляет пристально  вглядываться в него, искать смысл или хотя бы намек на него.

      Поэзия Даши также многолика,  эклектична, то есть вбирает в себя как органику различные пласты мировой культуры. В ее верлибрах можно встретить: Христа, Будду, Терпсихору, Алису в Зазеркалье, Заблудившийся трамвай, Трамвай Желания,  Элли и ее друзей, Пушкина, скандинавских богов и т.д. Это не цитирование и не демонстрация эрудиции, а естественное желание поэта дотронуться до мифа, который чрезвычайно близок поэзии и, несмотря на столетия, длится и длится во времени. В одном из верлибров обычная земная женщина (Мария Магдалина?) сегодня, сейчас, на  наших глазах целует Иисуса Христа:

Ты -

Та, что целует Христа,

Утопая

По колени в траве

На весною объятой Голгофе.

Ты та, что отбросила в пекло

Тление собственной плоти,

Обещанье бессмертия,

Как расписку под место казенное

На небесах.

Ты -

Та, что целует Христа

Живого и бренного

Не за праведность

Его воскрешения в этих диких краях.

Ты та, что меняет весь мир

На кровь на устах своих,

На гвозди с его человеческой плоти,

Человеческой боли.

   Это не демифологизация, не развенчание старых предрассудков, а  мифологизация, попытка сейчас,  в 21 веке понять, нет, скорее почувствовать истину, попытка сделать миф ближе  и понятнее. Поэтическая работа совершается здесь не через хитросплетения метафизики, а через реальные боль, трепет и страх.

    Тем не менее, называть верлибры Поповой лирическими не хочется.  Прежде всего это поэзия мысли, страстной и напряженной, поэзия поисков – себя в этом мире, самого  мира, смысла жизни.

И я, возвращаясь обратно,

Никогда не пишу стихов,

Ведь само ожидание дома

Гораздо больше всего,

Что я могу выразить,

Что я могу вырезать
Из памяти в ровный столбик,

Как будто бы это чувство -

Поэзия в самом зачатке,

Еще недоношенная до листа.

      Верлибры Поповой порой резки и натуралистичны, но какой мир встречает ныне молодой человек? Как ответствует поэт на жестокость и равнодушие мира? Наверное, поэт выбирает единственный верный для него ответ – слова, резкие и неожиданные, как удар кулака.

      Подлинная поэзия всегда обитает на краю, на передовой: нового опыта, зарождающихся  эмоций, неожиданных слов, ожиданий, витающих в воздухе, но не имеющих определений. Попову интересует именно такая, вовсе не «гладкая музыка», а скорее острая, с зазубренными краями.

      В этой поэзии чувствуется  некая «внутренняя бойня» - борьба автора с самим собой, противостояние обыденному и среднестатистическому, вызов окружающим людям, попытка их понять, помочь или осудить, жажда совершенства и страдание от собственной никчемности, неприкаянности, одиночества и т.д.

Так слова отливаются в сталь

И ударом крошат моё тело.

Будь нежнее крапивы,

Будь слаще

Каждой новой строки.

Надоело

Каждый день умирать.

В твоем театре

Я - единственный Гамлет.

Поспела

Яблок стая в садах Аполлона.

Новый день одевает корону

На меня,

С бубенцами шута.

   Этот поэтический мир, полный противоречий, можно  счесть отрицанием всего и вся, однако это не совсем так. Голос приходит не как отталкивание и конфликт с миром, ведь он, по-большому счету, всегда разрешение, гармония, пусть и кажущаяся хаосом поначалу.

    Даже в самом диком и отрывочном фрагменте произведений Даши  узнается  новая, еще нетронутая красота, перерождение слов, новая мифология.   Гармония сильнее дисгармонии (есть ряд довольно интересных экспериментов в современной физике), и в литературе  это обнаруживается, когда кажущийся вязким и непроходимым текст вдруг выныривает из мрака и устремляется к свету.  Верлибр как бы прорастает через отдельные, надолго запоминающиеся фразы, явно не гладкие и оттого врезающиеся в сознание.

   Несмотря на некоторые шероховатости фраз, длинноты и прозаизмы, в произведениях Даши Поповой я ощущаю голос. Возможно, даже, скорее всего, он еще наберет силы, добавит расцветки и глубины, но этот живой голос – уже можно слышать. Свой, неповторимый, хрупкий юный голос. Услышьте его!

                                                                                                                        Апрель-май 2008г.