Тот, от чьего лица — иногда страстно, иногда отстраненно — ведется это
повествование, не человек, а старый, потрепанный, но высококачественный
фотоаппарат с двухлинзовым длиннофокусным объективом, который часто снимает то,
что лучше не снимать, а временами и то, что снять вовсе невозможно. Он не
только регистрирует тончайшие нюансы света и тени, стиснутые меж бело-черных
полюсов дня и ночи, женщины и мужчины, неба и земли, духа и тела, добра и зла,
жизни и смерти, но еще и отмеряет щелканьем своего затвора течение времени, а
его сверхчувствительная пленка (400T.MAX) способна улавливать сияние,
источаемое Вселенной. К сожалению, человек, который вот уже тридцать лет холит
и лелеет эту допотопную камеру, то ли дилетант и тупица, то ли просто недотепа:
и перевалив за пятьдесят, не понял, пессимист он или оптимист, — знай себе
ловит безответным объективом непонятную жизнь других людей; его губы растянуты
в самозабвенной улыбке, и на свете он совсем один.